Путешествие на Сахалин, по Охотскому морю
и на курильский остров Итуруп

Части №4

Дорога на мыс долго тянется по берегу моря и идет по плотному песку, намываемому ежедневными приливами и отливами, – таким естественным путем часто пользуются водители прибрежной полосы. Убегающие в море скалы прерывают движение, и объезды приходится делать по колее на крутых холмах заросших лесом. Леса на юге Дальнего Востока пышные и смолистые; пихты, лиственницы и кедры наполняют воздух ароматами. Мы останавливаемся на перевале полюбоваться морем и берегом. Дорога петляет дальше по таёжному лесу и снова выводит на побережье. Мыс Великан  почти завершает южный Сахалин террасами, утёсами, обрывистыми скалами. Некоторые из скал убегают в море, где ветер и волны соорудили арки, гроты, пещеры, уступы и отдельные лагуны. В солнечное летнее время лагуны похожи на дикий курорт, но вода в море холодная и удивительно прозрачная. На скалах, как везде у моря, волнуются птичьи стаи.

На обратном пути, возвращаясь с мыса Великан, мы заехали в поселок Пригородное Корсаковского района - «стройку века».  Как раз здесь строится первый в России завод по сжижению газа. Для чего Сахалину сжиженный газ? Чего ради на тысячу километров,  через весь остров, тянут трубы через леса, болота и горы, прорубая огромную просеку? Сжиженный газ нужен процветающим около России странам. Месторождение нефти и газа Сахалинского шельфа богатейшее, и ведущие нефтяные компании мира соревнуются в подкупании московских чиновников, чтобы «выигрывать тендеры» на освоение разных участков шельфа. Держателями акций на российские недра и их разработку становятся не только доморощенные, но и заморские бароны, хозяйничающие по всем странам: для проникновения сросшегося крупного капитала дырявая страна является благодатью. Для социального положения сахалинцев и даже для экономики России «стройка века» никакого значения не имеет. Газ и нефть – это собственность нефтяных олигархов, а им чтобы стать ещё богаче, выгоднее продавать свою продукцию и для россиян по ценам мирового рынка. Уже одним этим хищничеством кучки капиталистов, продающих всё российское сырьё для производственных мощностей «цивилизованным странам», подрывается в основе внутренняя российская экономика. Разве можно нищим российским фермерам или умирающим производствам в городах производить какую-либо продукцию при столь великих ценах на энергоносители: бензин, газ, электричество. Отечественное производство заранее обречено на разорение, если его кормить своим сырьём по экспортным ценам. А магнаты в ценах не уступят. Разве не парадоксально драть с сахалинцев деньги за дорогое жильё и отопление, когда под боком несметные запасы газа. Завод сжиженного газа, обогащая своих владельцев, нисколько не интересен проживающим в округе нищим сахалинцам, как не интересны нищим африканцам процветающие в Африке западные компании. Никто толком из рядом проживающих сахалинцев не сможет рассказать о стройке, кроме как сообщить, что работают на стройке в основном дёшево оплачиваемые приезжие из Украины, Средней Азии, Кавказа, Молдавии.

Корсаков совершенно невзрачный городишко, в нем несколько гостиниц общежитейского типа, но цены за ночлег, как обычно, с претензиями на европейский отель. В порту тоже можно найти приют, например, в пришвартованном кораблике. Я пытался найти здесь  грузовой корабль, отправляющийся на любой из Курильских островов, и ожидание на судне было вдвойне удобно. Ночлег подвернулся высоко над городом на заброшенном грузовом кране. В кабине крана можно было расстелить альпинистский коврик и спать в спальном мешке при свежем бризе. Утром с высоты птичьего полета, сфотографировав порт, я спустился с башни крана к вновь прибывшему грузовому судну. Капитан корабля за сходную цену брал меня на борт, но он точно не знал, нужен ли мне пропуск в пограничную зону,  как лицу, не имеющему сахалинской прописки. Пропуск оказался нужен, о чем не знали ни в Отделе по туризму Южно-Сахалинска, ни в пограничном отряде и выяснилось это коварное обстоятельство лишь при отчаливании корабля. Редкие туристы попадают на Курилы через турфирмы, а диких – еще меньше. Капитан, взглянув на мою кислую физиономию, спросил:
- Шпион?
- Шпионы, обычно, с разрешениями ездят – пытался шутить я.
- Заходи на борт; пойдешь с нами, - сжалился капитан.

Вышли мы в море! У капитана в рубке собралась немногочисленная команда; само собой появились закуска и водка. Выпили до дна за тех, кто в море, затем выпили еще трижды, и, наконец, за удачное наше плавание. Капитан схохмил, указав на меня, мол, один из нас трезвый и если что случится - на него и вся вина ложится. После ужина я провожал глазами берег; затем на сон грядущий посмотрел карту Курильской гряды, почитал немного и блаженно заснул под размеренную волну. Ночью проснулся от того что кораблик изрядно болтало. В каюте никого не было. Поднявшись наверх, я понял, что проспал событие: наше судно напоролось на трехкилометровую сеть, выставленную далеко от берега. Кусок сети намотался на винт, и мы без якоря держались сетью на месте. Волна била по кораблю с боку и катала по палубе плохо закрепленные вещи.

Как случилась такая беда? Одной пьянкой нельзя объяснить ночной пассаж. Перед выходом капитану сообщили в рубку, что рыбаками выброшены сети далеко в море. Но у капитана есть лоция и маршрут, которого он обязан придерживаться. Рыбаки и транспортные суда сталкиваются коммерческими интересами в море, как ведомственные конторы, преследуя лишь цель наживы. Сами по себе не слишком благие цели проталкиваются в своих ведомствах любыми средствами. Рыбаки в путину хотят побольше наловить рыбы и ставят сети на рыбные места, не особенно согласовывая их заброски с маршрутами грузовых кораблей, надеясь на «авось». Беспредел собственников (капиталистов) создает хаос, который не упорядочить ни Кремлю, ни местным ведомствам, тем более что администрация с собственниками крепко скрещены коррупцией. Цепь постоянных потрясений в стране можно понять, если учесть социальную войну, как главную причину общего бедствия, которая ведётся постоянно между собственниками всех богатств России и ничего не имеющим народом. Социальная война в России со стороны обездоленной части народа пока выражается пассивно и притом в традиционной форме отчаяния – в виде повального пьянства. Формы отчаяния, конечно, со временем могут поменяться.

Беспредел собственников и власти на всех уровнях помноженный на беспробудное народное пьянство  не дает скучать стервятникам-журналистам, кормящимся с угодных трактований событии в пользу режима. Наш прецедент с намотанной на винт сетью – рядовой, и мы не попали в телевидение: кого удивит столь обычная халатность на море. Мы простояли сутки в ожидании спасательной службы и от скуки, после рыбалки, включили телевизор. По сравнению с нашим случаем теленовости были действительно выдающимися: на глубине 200 метров запутался в каких-то сетях подводный, секретный батискаф с экипажем, которому грозила смерть. Вокруг батискафа, на международном уровне телевидением разыгрывалось шоу на весь белый свет. Журналисты торжествовали: новости не были скучными. Нас тоже объединяло и философски успокаивало обстоятельство, что не мы одни в сетях.

Части №1, №2, №3, №4, №5, №6