Путешествие на Сахалин, по Охотскому морю
и на курильский остров Итуруп

Части №2

Остров Сахалин нельзя сравнивать территорией с каким-либо другим государством, потому что ему принадлежат богатые подводные ресурсы. К Сахалинской области относятся также Курильские острова, которыми Россия граничит с Тихим океаном. От Сахалина до Курил гораздо дальше, чем от Москвы до Питера и все подводное пространство признано всем миром не менее богатым, чем суша. Япония свое признание выражает территориальными претензиями на Курильские острова в надежде вблизи островов выгребать рыбу и прочие морские дары Охотского моря — самого рыбного места на Земле. Север далёкого острова и шельф Охотского моря, примыкающий к Сахалину, изобилует как Аравия нефтью и газом. К южным портам его на тысячу километров прокладывают сегодня нефте-газопроводы для вывоза сырья предприимчивым соседям: Японии, Южной Корее, Китаю. Как и все дальние российские регионы, Сахалин богат также углем, лесом, минералами и многочисленными рудами. В его заливы заходят киты; около Невельска, на пирсах, на фоне пятиэтажных домов, вальяжно отдыхают сивачи-моржи; повсюду на мысах лежбища нерпы (морские котики); в реках кишит рыба во время нереста —  с каким краем можно сравнить эту экзотику? В отличие от глубокой Сибири и Севера на Сахалине довольно разветвленная дорожная сеть и через весь остров проходит железная дорога; город Холмск через порт Ванино связывает Сахалин с «большой землей». Даже по географическим картам очевидна освоенность района. Сахалин это огромный край, который вместе с Курилами охватывает богатые пространства Охотского моря. Чтобы вообразить, насколько велика Россия размерами, достаточно заметить, что Курильские острова находятся совсем рядом около Японии — страны восходящего солнца.

Все города нашего Дальнего Востока переполнены японскими машинами; Южно-Сахалинск — не исключение. Жизнь бедная, кругом разруха, почти все строения в городе просят капитального ремонта, но снующие машины создают видимость относительного благополучия граждан. Автомобиль не роскошь в ХХI веке, а средство заработка. Можно не иметь жилья или жить при голых стенах, но нельзя жить без автомобиля, когда вся жизнь выстроена по принципу: кто кого обгонит. Мировая автоиндустрия штампует миллионами транспортную технику и любой 200 тысячный городишка, даже в Африке, задыхается от выхлопных газов. Две параллельные улицы Южно-Сахалинска занимают центр города и дома там городские; их обитателям повезло — они обслуживаются коммунальной службой. Вся остальная часть города похожа на деревню. В зданиях бывшего Обкома и Горкома располагается нынешняя администрация города; около администрации высажены цветы; не около администрации – даже асфальт не положен. В общем, город не оригинален и составляет общероссийский стандарт глубинки. Новую жизнь от старой отличает наличие добротных построек на окраине Южно-Сахалинска для «новых русских» (на самом деле состав там интернационален) и большое количество обнищавших и деградированных людей на улицах города. Социальное расслоение также отмечено печатью самочувствия на лицах.

В гостинице, внешне похожей на общежитие ПТУ, я долго не мог понять сахалинского секрета: гостиница скромная, а цены как на отель в Париже. Подумалось, может, здесь деньги считают по-старому. Нет, все по-новому — пятьдесят долларов с носа. Я погулял по городу до вечера, а вечером поставил палатку в парке около Краеведческого музея. Или я не путешественник? Утром можно сразу пойти в музей.

В музее все как в Японии, и его здание построено японцами еще во время,  когда южная часть Сахалина принадлежала им.  Посещают музей тоже, в основном, японцы, которых в Южно-Сахалинске не мало. Кроме японцев в неприглядном городе много европейцев и американцев, которые живут в специально построенном посёлке и работают по договорам на строящемся большом заводе по сжижению газа. Собственно не только город, но и вся область, — все, кто смог устроиться на работу, — живут за счет выкачивающей сырье индустрии. Производство, существовавшее в СССР, разрушено до основания, а нового создать не удалось. Хитроумные политики, чтобы не называть нашу страну сырьевым придатком, называют экономическую игру в одни ворота с производящими странами, сырьевой экономикой: не обидно звучит и вроде как есть экономика. Жители города находятся в жесткой конкуренции с иностранцами, потому что иностранцы главные заказчики на нефтегазовых объектах. Своими заказчиками и индустрией страна не изобилует. Коррумпированная машина служит зарубежным и российским магнатам, которым всё равно, как живут сахалинцы. Приезжие батраки всех национальностей бывшей нашей Родины тоже теснят на рабочем рынке старожилов; гастарбайтеров выгодней брать на работу: им можно платить ещё ничтожней и не платить  дальневосточные надбавки. Жители близлежащих с городом деревень ни с кем не конкурируют: в деревнях нет никакой работы. Об этих и прочих проблемах города можно спросить хотя бы у работников музея между историческими рассказами о крае. Интересно услышать и то, что все жители Сахалина, как и во времена Чехова, мечтают уехать на материк.

Тайга на Сахалине непролазная. В то же время по острову издавна, еще японцами, проложена железнодорожная узкоколейка, которая фундаментально перестраивалась в советские годы. По сравнению с северной глушью на юге острова довольно много автодорог. Там, где ходят автобусы и поезда, можно рассчитывать на посильные транспортные цены. Я поехал в Долинск, а затем до села Стародубское, и ушел по пустому побережью, в надежде к ночи дойти до рыбаков. Местные жители говорят, что в путину, когда идет нерест рыбы, медведи не опасны и на человека не нападают, но вряд ли кому и добродушного зверя захочется увидеть один на один. Около рыбаков всегда водятся собаки и можно спать спокойно. Рыбаки, однако, были сильно пьяны, поскольку в плохую погоду не идет улов. Пришлось палатку поставить от них подальше на ветряном уступе. Утром прекратился дождь, и с уступа, прямо из палатки, я мог фотографировать отдыхающих на камнях нерп.

Нерпы очень осторожные животные. Во время нереста рыбы они перекрывают вход к речкам, куда стремится гонимая инстинктом рыба и с утра обильно наедаются ею. Периодически выныривая, чтобы отдышаться и оглядеть округу, нерпа высовывает из воды морду с всегда удивленными глазами. Своим взглядом она как бы говорит: “А вы-то здесь зачем?”, - и уплывает от неприятеля подальше. Наевшись, нерпы забираются на камни, выступающие из воды, и сладко дремлют. У них, как полагается в стаде, есть свои сторожа, которые по очереди охраняют покой всех. Камни часто похожи на своих обитателей, и можно пройти по берегу, не заметив отдыхающее стадо. При обилии всякой рыбы на нерп никто не охотится, и стадо живет прямо около села Стародубское. Из поселка на серых камнях можно почти всегда видеть набирающих жир животных. Несмотря на мирное соседство с людьми, нерпы все же держат нужную им дистанцию.

Село Стародубское — обычная убогая российская деревня с покосившимися давно заборами и избами. Консервный завод с ржавым ограждением закрыт. Два приватных рыболовецких хозяйства по мощности сильно уступают разрушенному заводу и работой обеспечивают совсем немногих жителей на период путины — рыболовецкого сезона. В деревне в рабочий сезон тоже много пьяных. Во время морского отлива несколько женщин, сидя на корточках, разгребают руками морскую капусту в поисках янтаря. На деньги, вырученные от случайных находок, особенно не разживешься. Подспорьем в выживании для селян служат овощи и картошка, которыми засажены огороды. Несмотря на сочные травы, длительная зима не способствует животноводству, и коров в селе мало. Деревня забыта городом; в нее не доезжает даже автобус и единственная между ними связь, это сельский ларек, называющийся «комком», куда привозят продукты.

На юге Сахалина летом тепло, как в Сочи; на севере почвы острова не отходят от вечной мерзлоты. В июле в Татарском заливе купаются: там теплая морская вода; в это же  время с восточной стороны острова в районе Ноглики плавают льдины. Остров разделен на несколько хребтов и в соседних долинах климатические полосы почти всегда с разной температурой и влажностью. При абсолютной разрухе кругом по острову, город Невельск смотрится уютным. По ландшафту и климату он тоже расположен выигрышно. В городе незахламлённые парки, центральная площадь сохранила притягательную силу: на ней играют дети, сидят на скамейках люди, и нет привычной для других городов грязи. На лето сюда съезжаются домой студенты, и город смотрится молодым. Название его содержит отзвук российского прошлого. Город живет за счет порта, и мужскому населению перепадают сезонные работы и некоторые прочие заработки. Молодежь, особенно в деревне, на большие перспективы в Невельске не рассчитывает и уезжает в города покрупнее: Южно-Сахалинск, Хабаровск, Владивосток.

Из Невельска на рыболовецком судне можно попасть на заповедный остров Манерон. Администрации заповедника я обещал фотографиями пропагандировать красоты острова, и за это меня взяли на корабль бесплатно. Денежный век не всех сломал в провинции: мне иногда бескорыстно помогали люди, сочувствующие моей затее, рассказывать фотографиями о российских красотах. На борту нашего баркаса было много народа: команда корабля, водолазы — наемники по добыче морского ежа, экспедиция по изучению морского дна и биоресурсам, работники заповедника, отправившиеся на остров. Среди научных работников была, неуютно себя чувствовавшая, солидного возраста женщина. Водолазы пили водку и беспощадно матерились. С перестроечных времен количество матершинников сильно прибавилось и в глубинке материться даже при собственных детях теперь не зазорно. После замечания одного из работников науки по поводу брани бравые ребята извинились и продолжили материться. Водолазы, которые должны нырять на глубину десять-двадцать метров, работают под водой с нарушением всех норм по шесть-восемь часов в день, но это будет завтра —  сегодня они напиваются. Потеря всякого человеческого облика даже у людей столь необыкновенной профессии связана с перегрузками, одновременно с водкой и  общей массовой деградацией всего населения от уродливой повсюду жизни. Культура и нравы скромной провинции безнадёжно опускаются.  

Части №1, №2, №3, №4, №5, №6