Ладакх

Части №3

Затерянный между хребтами уголок Нубра очень отличается от всего мира нетронутостью цивилизации. Там есть автомобили и даже в некоторых домах телевизоры, но люди бескорыстные, скромные и уже, поэтому обаятельные. Утром по деревне слышится  необычайная песня, которую вторит эхо гор. Это означает, что крестьянин погоняет яка, на котором вспахивает поле. Дома строятся в горных деревнях из камня и обязательно по тибетским канонам ставятся окна и двери с особой резной работой и раскраской. От двора камнем выкладываются  заборы, чтоб оградить от скота сады и поля. Выше 3000 метров для урожая много надо трудиться. Нужен также уход за скотом: яки, ослики, верблюды, обитающие в долинах, кормят местных жителей. Да-да, даже верблюды уживаются в этих горах, по долинам которых пересыпаются большие дюны песка, как в пустыне. Натуральное хозяйство содержит людей долины и требует от каждого горца постоянного труда. Отсутствие паразитизма и праздности уравнивает жителей заброшенного уголка и, заехавший сюда турист обязательно расскажет, какие хорошие здесь люди. Мы едем во многих местах автостопом, и за подвоз никто не хочет брать денег. Водитель, подхвативший нас, отвечает, что не берет денег, потому что он не таксист. Автостоп здесь более всего удобен, поскольку много прекрасных мест, где хочется задержаться и затем двигаться далее. Обратно через перевал Кхардунг Ла (Кhardung La) мы также поехали автостопом, периодически останавливаясь на серпантинах открывающих потрясающие панорамы. Кто проедет перевал 5600 метров пусть обязательно объявиться, а пока мы считаем себя здесь первопроходцами от автостопа. Надо сказать, за проезд через перевал на автобусе не автостопом – тоже смешная цена. Мы заплатили по три доллара, когда ехали из поселка Ле (Leh) в деревушку Кальсар. Расстояние более ста километров сплошных серпантинов по льду и снегу стоит так же, как в Москве проезд на маршрутке до метро и обратно. О жителях Нубры нужно ещё добавить, что они никогда не крадут. Знает ли такие места цивилизация!

Нас дважды подвозили военные. Путеводитель сообщает, что военные в Ладакхе составляют одну пятую всего населения: конфликтные границы, поэтому и средоточие военных. С точки зрения национальных патриотических лозунгов, все военные являются защитниками, и  мир лихорадочно вооружается. Кто же в мире агрессоры? Мы едем по Ладакху и невольно сравниваем армию с гражданским населением. У армии колоны лучших автомобилей и люди в самые здоровые годы жизни. Эти здоровые люди с лучшей техникой раскатывают по горным дорогам Кашмира, тренируя тактическую маневренность, а женщины лопатами ворочают камни в местах обвалов и поспевают чинить за ними дороги. Конечно, это относится к любой армии любой страны с той лишь разницей, что у одних лучшая автотехника, а у других ракеты и самые изощренные компьютеры. При виде средоточия армейских частей невольно удивляешься: каким идиотизмом подернута современная цивилизация, и почему эти армии и расходы на них всем кажутся нормой. Военный бюджет США составляет 600 млрд. долларов в год; не трудно подсчитать и расставить по убыванию милитаризацию всех стран и сложить все эти расходы вместе, чтобы зашевелились волосы на голове. Но армии продолжают готовиться защищаться друг от друга, т.е. готовятся к очередной мировой войне!

Про дорогу из Ле в Шринагар (Srinagar) ходят противоречивые слухи. Говорят, что она закрыта и откроется совсем нескоро; также говорят, что она была открыта и снова закрылась из-за снегопадов на перевале. Нам сказали, что перевал, в принципе, можно пройти пешком и затем ехать дальше. Мы решили путешествовать по немногообещающей дороге, а в случае непроходимости перевала вернуться в Ле и лететь на самолете в Дели. Таксисты в Ле за любой подвоз просят много денег, но, выйдя на дорогу, автостопом можно ехать десятикратно дешевле, а то и бесплатно. Также дешево можно ехать автобусами, которые ходят не особенно часто. Из Ле в разные направления уходят несколько основных дорог. Мы съездили вверх по течению Инда, а затем в Нубру. Путь на Манали напрочь закрыт и откроется нескоро. Дорога же в Шринагар вряд ли может быть скучной, поскольку она тянется около 500 километров, к тому же через три перевала и различные этнические регионы.

Ландшафты на нашем пути все время меняются. Инд после впадения реки Занскар обретает многоводье, а его берега становятся более обрывистыми. Хребет Занскар (Zanskar) — это такой же отдельный мир, как и Ладакх, и дорога в Шринагар идет вдоль снегов Занскара. Покидая Инд, дорога уводит нас к посёлку и монастырю Ламаюру (Lamayuru), находящимися перед очередным перевалом. Утром рано от монастыря мы поднялись радиальным выходом примерно до 4000 метров и любовались разноцветными горами. Ниже серых хребтов стелятся клочки ухоженных зелёных полей, а за ними дальше на десятки километров живописно расположились оранжево-жёлтые глиняные столбы и стены. Эти горы совсем не похожи на те, что мы видели вчера, а вчерашние – на ландшафты Нубры. Говорят, и за новым для нас перевалом особенные горы. Организм прочно акклиматизировался, и можно было легко гулять по тропам. После обеда до позднего вечера мы одолели ещё 110 километров тяжелой дороги с двумя перевалами, но с очень красивыми снежными вершинами. Массивный снежный хребет Занскар от монастыря Ламаюру (Lamayuru) до поселка Каргил вздымается всюду скальными перьями и отдельными башнями, обрываясь в горную речку, которая должна потеряться в многоводном Инде.

Если проследить по карте за движением реки Инд, то взгляд невольно зацепится за множество хребтов, вершин, остановится у огромных озер и потеряется на великом Тибетском нагорье. Нужно по различным картам долго и обстоятельно разбирать рельеф необъятного плато пересеченного хребтами, а также примыкающие Гималаи, Каракорум, Кунь-Лунь и другие системы. Не более 50 лет известны специалистам-географам точные очертания великих азиатских гор, но легендарные сведения о них были собраны в книгах с древнейших времен. Веды и «Махабхарата» дают подробные описания обитания богов, рассказывая детально о рельефе. Владея исключительными знаниями, разве монахи не приближены к богам, по крайней мере, мудрейшие из них? Так думали простолюдины и обожествляли мудрость монахов. Тибетские монахи и в сегодняшние дни имеют загадочный, мистический покров, а в голливудских фильмах каждый из них каратист. Тибету и монахам посвящены многие книги с намеками на непостижимые простому смертному чудеса. В любой стране есть свои Мулдашевы, написавшие книги о Тибете, спрятанной Шамбале (в этом российские фантазёры не первые мистики), и, хотя в Google просматривается каждая деталь ландшафта, изотерический мир грезит особыми открытиями, ожидающими человечество, а труднодоступным для туриста уголкам мира приклеивается особая загадочность. Мы сегодня можем не сильно обольщаться собой, имея исключительные технические возможности видеть весь рельеф Земли в интернете и при этом бредить сказками шарлатанов, делающих барыши на массовой наивности. Но древним наблюдателям нельзя не отдать дань уважения в познаниях мира. Почему древние почитали гору Кайлас и символизировали ее с Шамбалой – вечной мечтой о счастье? Все великие реки Индии, Китая, Индокитая берут начало на Тибете. Но в районе хребта Кайлас и его главного массивного купола (6696м) берут начало Брахмапутра, Инд и Ганга. Притом Ганг изливается многими потоками с Гималаев тоже недалеко от Кайласа. Реки, орошавшие огромную часть Индии и дававшие изобилие, увлекали паломников к своим истокам и к своим богам. Индусы и буддисты соседних стран сегодня тоже совершают паломничества к своим храмам. Европейцы, или американцы потерявшие почву под ногами у себя дома подражают азиатским паломникам, что конечно выглядим комично для местных жителей. Цивилизованному человеку хорошо, конечно, попасть в далекие горы, но лучше ехать не в раскрученное туризмом место. Для страдающих депрессиями или излишеством веса (а таких уже, может быть, большинство в «благополучных» странах), лучше всего поехать в Ладакх, акклиматизироваться и пробираться вверх по течению Инда. Не на Тибет в столицу и не на Кайлас, где от туризма  суеты не меньше, чем в Москве, а на Тибет в Ладакх или другое забытое место – там спокойно и все условия для того чтоб попоститься. Из Ле можно доехать до озера Пангонг Тзо и пожить там две-три недели. Но лучше всего добраться до озера Тзо Марири и, как на Луне, с очень немногими местными жителями провести сезон. Здесь совсем не нужны «медитации и самосовершенствование»; жизнь со скромными пастухами приведет физическое и умственное здоровье в норму. В этом сила Тибета, в этом сила любого отмеченного красотой природного уголка! Кстати сказать, местные жители здесь – совсем не мистики, а монахи, может быть и мистики, но проповедуют совсем не то, что хотят увидеть экзальтированно настроенные туристы.

Инд тихо текущий в верховьях, набирает силу с каждым новым притоком и по мере продвижения все глубже и глубже режет берега. В Ладакхе он спокойный, в Балтистане  – своенравный, а по Каракорумскому каньону стремится с рёвом, сокрушая глубочайшие склоны Каракорума и Гималаев. Пакистанско-китайская трасса «Karakorum Hwy» у путешественников произносится с благоговением. Много лет назад нам с Леной удалось из Европы добраться до Пакистана на стареньком мини автобусе «Транспортёр» и ехать по дороге над каньонами до границы Китая. Инд по головокружительному Каракорумскому ущелью – незабываемое зрелище! Балтистан, по которому несет свои воды Инд, созвучен названием с Балтикой и неспроста. Арии в древности расселялись на восток и на запад. Ученые лингвисты знают, что санскрит, на котором написаны древние индийские книги, больше всего схож у западных народов с литовским прибалтийским языком. Славяне тоже принадлежат к индоарийской языковой семье, но корней с санскритом в нашем языке значительно меньше. Кто знает: может наши предки спустились с этих гор, откуда несет свои воды Инд.

Большой поселок Каргил — полная противоположность деревням Нубры. Народ кругом приставучий, дико реагирует на туристов и грязно живет в быту. Ночью в гостинице, рекомендованной путеводителем, мы переселялись из комнаты в комнату, убегая от клопов. Я сразу вспомнил Пакистан. Да, собственно Каргил это граница с Пакистаном. Пакистан сегодня «притча во языцех». Буквально вчера индийское телевидение бушевало большой победой в Пакистане: убит наконец-то террорист Бен Ладен. Больше всего показывали блаженно счастливых американцев, как-будто бы с убийством Ладена уничтожен навсегда терроризм во всех странах и в Америке в частности; как-будто бы американский империализм не является старшим и родным братом всякому другому терроризму. Индийский западный Кашмир и Северный Пакистан очень схожи диковатой навязчивостью многих людей, особой мелочностью торгашей и мусульманским фанатизмом. Индия разнородна и у нее есть наиболее отсталые провинции, где особенно торжествуют средневековые предрассудки. Туристы не восторгаются некоторыми районами Кашмира и повторно не едут сюда из-за особенно ревностного ислама. Назначение любой религии — оправдывать миропорядок и вселять покорность в людях власть имущим. Но религия не только опиум для народа, она формирует поведенческую психологию, и мы отличаем друг от друга христианина, буддиста, мусульманина и т.д. Исламу особенно характерно приниженное и затворническое положение женщины, которое, как наказание, ущербно сказывается на мужчине тоже. Попрятав своих женщин в паранджу, в домашние застенки и в строгие внешние правила, мусульманин выпрыгивает из себя и откровенно пялится на любую женщину, находящуюся не в собственности. Двуличием и ханжеством страдает любая религия, но строгость мусульманина к своей женщине и всепрощение к себе при виде чужестранки, выдает с головой все его фальшивое благочестие. Есть какая-то особая вожделенческая пошлость азиата во взгляде на женщину. Дарья моя бедная, 14-летний подросток, покрылась в платок и старается на людях лишний раз не показываться. Мы с Пашей уговариваем её ехать к красивейшему семитысячнику Нун-Кун; там тоже ислам, но в заброшенных посёлках люди должны быть скромней. Не задерживаясь в Каргиле, мы едем вглубь Занскара. В деревушке на 30 дворов я знакомлюсь с интеллигентным на вид семьянином; он приглашает нас в гости на чай. Жена его сидит позади нас, не участвует не только в беседе, но и в чаепитии, ей не положено общение: таков обычай, сохранившийся со средних веков. Против затворничества и паранджи выступали многие политические фигуры, немало реформировавшие нравы, но сила реакционных мечетей по всей Азии очень велика. Кемаль Паша обрушился на паранджу и многие турецкие женщины тут же ее побросали. Правда, после его смерти многое вернулось вспять. В Индии о должном достоинстве женщины и с протестом против паранджи выступали Махатма Ганди, Рабиндранат Тагор, Джавахарлал Неру, но их усилий, как и многих других известных персон, оказалось совсем не достаточно.

Почему я пишу не коротко о ханжестве ислама? С женой и детьми, среди которых дочь, с группами, в которых путешествуют и женщины, мне пришлось ехать по многим странам, в том числе и мусульманским. И в тягость всем женщинам оборачивались неуместные ухаживания, глазения, пошлые намеки благочестивых мусульман, прячущих своих жен за паранджу и перегородки дома. Женщины утверждают, что липучесть таких страдальцев граничит с маниакальностью, т.е. психическим нездоровьем. Таков результат закрепощения своих женщин. Голивудская индустрия фильмов на фоне мордобоев обязательно рисует сентиментальные картинки, с обнаженными коленками. Американские фильмы господствуют во всем мире и демонстрируются телевидением во всех странах. Этих сцен достаточно сладострастнику, живущему около вечно закрытых женщин, чтобы думать, как о проститутках, обо всех женщинах Запада. Он глазеет, навязывается и липнет к любой из них и забывает о нормах Корана, а в положенное время, конечно, исправно бьет поклоны. Это ли не ханжество.

Ислам не везде однороден. Мы прилетели в Индию после Индонезии и Малайзии, где мусульманство носит более мягкий характер, а по отношению к женщине более раскрепощенные черты. Религии по-разному прокладывали себе дорогу. На Западе религия условная, вернее сказать, религия запада – это доллар. Наравне с западом идут богатые восточные регионы: Япония, Сингапур, Куала-Лумпур, рад поднявшихся провинций Китая, которые также поклоняются мировой валюте. Но в странах Третьего мира, т.е. в большей части Азии, во всей Африке и Латинской Америке религии оказывают решающее влияние на сознание малообразованных слоев населения и их религиозные храмы идут впереди общеобразовательных школ. Надо непременно помнить о нашей цивилизации, что большая часть на Земле живет в Третьем мире, т.е. отчасти в дремучем средневековье (кто сомневается, поезжайте в Африку или в Индию) и вырвавшиеся в мировой конкуренции страны заинтересованы в таком мировом устройстве. Религии и вся средневековая схоластика потому живучи в наш супер электронный и научный век, что они идеологически обосновывают и поддерживают пирамиду миропорядка удобную богатым странам. В далеком Кашмире, вернее в малоизвестном Каргиле, несмотря на снующие повсюду автомобили, можно наблюдать настоящее средневековье со всеми консервативными чертами.

Части №1, №2, №3, №4